ПРЯХИ ВЕЛАСКЕСА
Подписчик спросил меня, что значит эта картина, которую трудно понять без помощи гугла. Не могу избежать искушения и ответить (на этот раз проиллюстрировав идеальной репродукцией с сайта Прадо, а не собственным жалким айфон-подобием).
Долгие годы "Пряхи" считались "производственным" полотном, иллюстрацией к работе мастериц в текстильных цехах. Потом сюжет гобелена (в глубине) и шлем на голове "заказчицы" указали на то, что перед нами интерпретация Веласкесом мифа об Арахне: Афина (в шлеме) и Арахна спорят, кто искуснее, и вот-вот Афина превратит Арахну в паучиху. Другими словами, перед нами не что иное, как метафора искусства.
На самом глубоком уровне - гобелен, произведение.
Перед ним - двое художниц-соперниц;
...или, если угодно, художник и готовый его уничтожить критик;
...или представитель власти и художник. Любая из трех интерпретаций законна.
На уровне чуть ближе - трое зрительниц, это публика.
Наконец, перед нами собственно пряхи, которые вообще не интересуются произведением искусства, но, по сути, именно они создают его.
Это тоже можно понимать двояко: народ безразличен к искусству, создаваемому при помощи его труда (марксистская интерпретация), или реальность поставляет материал для искусства, как бы они ни казались оторванными друг от друга - пространственно, темпорально и содержательно.
Любопытно, что одна из трех зрительниц не смотрит на гобелен, а оборачивается в сторону реальности, которая ей интереснее. Но две все-таки заворожены гобеленом (или спором Афины с Арахной).
По мере приближения к зрителю увеличивается и количество персонажей: две женщины у самого гобелена, три зрительницы, пять прях.
Многоуровневость картины подчеркнута красным занавесом слева. Ровесник Веласкеса, не менее гениальный Кальдерон, многократно сравнивал жизнь с театром - а театр считал моделью жизни. Здесь, вкупе с барочным принципом уходящей вглубь (и до бесконечности, поскольку сюжет гобелена разворачивается на фоне неба) анфилады, мы видим идеальную иллюстрацию этой мысли. Чем ближе к зрителю - тем детальнее, реалистичнее, "жизненнее". Чем дальше - тем размытее, приблизительнее, абстрактнее.
Теперь к сюжету гобелена. Это "Похищение Европы" (напомню, на том же английском сюжет звучит как "Изнасилование Европы"). Один из эротических "подвигов" отца Афины - Зевса. Гобелен воспроизводит известную картину Тициана, также известную в версии Рубенса.
Выходит, что Зевс демонстрирует такую же власть над украденной девушкой (символизирующей континент - не столько в географическом, сколько в культурном и цивилизационном смысле, - на котором мы все живем), как власть Афины над Арахной. На чьей стороне художник, судить трудно, но я бы все-таки склонился к тому, что на стороне Арахны (и Европы), ведь чисто количественно ее "болельщиц" на картине больше. Впрочем, об этом можно спорить.
Также любопытно, что картина, в центре которой - сюжет о насилии мужчины над женщиной, наводняют сплошные женщины (мужчины нет даже на гобелене, ведь Зевс превратился в быка). Можно прочитать это как слово Веласкеса в защиту угнетенных, изнасилованных, будь то Европа, Арахна или работающие на нее пряхи.
Веласкес и вообще поразителен тем, как уравнивает высокое и низкое, царственное и убогое, красоту и уродство ("Если я не могу быть первым в изображении красоты, то стану первым в изображении уродства", - сказал он, согласно легенде). У него на полотнах карлики, шуты, нищие; бог Вакх наливает вино обычным деревенским пьяницам. Придворная карлица в "Менинах" - одних габаритов с инфантой. При этом он был придворным живописцем, и у него огромное количество портретов короля и его семьи. Но есть и прекрасный портрет (именно портрет!) оленя, на собратьев которого охотился король. Есть множество художников, которые специализировались на "высоких" и "низких" сюжетах, но не уверен, что помню хоть еще одного, в равной степени увлеченного и тем, и другим, соединявшего их на одном и том же полотне.
Это если вкратце.
https://www.museodelprado.es/en/the-collection/art-work/the-spinners-or-the-fable-of-arachne/3d8e510d-2acf-4efb-af0c-8ffd665acd8d